С начала «военной операции» российских войск на территории Украины прошло уже больше месяца. Всё это время мы мониторили настроения россиян, измеряли отношение к происходящему среди различных социальных групп. Настало время проанализировать, о чём же говорят нам результаты четырёх волн всероссийского телефонного опроса и одного опроса, проведённого на улицах Москвы.

1-я волна – 26-28 февраля, 2000 респондентов
2-я волна – 5-7 марта, 1606 респондентов
3-я волна – 13-16 марта, 1608 респондентов
4-я волна – 23-25 марта, 1627 респондентов
Уличный опрос в Москве – 11-14 марта, 1000 респондентов

Результаты исследований общественного мнения, проведённых за последний месяц различными организациями, показывают весьма высокий (зачастую более 60%) уровень поддержки «военной операции» среди респондентов. Эти данные уже стали предметом широкой дискуссии в социологических кругах. Многие эксперты отмечают, что подобные результаты исследований могут быть следствием самоотбора (отказа многих недовольных проходить опрос) и страха перед поллстерами в условиях жёстких санкций за «публичную дискредитацию действий российской армии».

Действительно, по итогам 4-й волны нашего исследования 21% респондентов признались, что опасаются проходить опросы на тему украинских событий. Эти же люди более критически оценивают положение дел и перспективы России, чем остальные опрошенные, чаще воспринимают «военную операцию» негативно, многие из них хотели бы её отменить, если бы могли вернуться в прошлое. Отказы от участия в исследовании во всех волнах стабильно составляли 83-89% от общего числа звонков, ещё 5-8% собеседников бросали трубку уже в ходе беседы. Наибольшая доля прервавших опрос приходилась на вопросы, касающиеся Украины. С 1-й по 4-ю волну среднее количество отказов и прерываний на одну целевую анкету выросло с 11,8 до 16,7, достигая в ходе 3-й волны показателя в 17,97.

Можно осторожно предположить, что большинство «отказников» в той или иной степени не поддерживают «военную операцию», но опасаются говорить об этом интервьюерам. Однако есть и иные соображения, которые не дают напрямую экстраполировать данные по «запуганным», но всё же прошедшим опрос респондентам на тех, кто отказался в нём участвовать:

• Уровень отказов от участия в опросах был довольно высок и до 24 февраля 2022 г. Представители колл-центра оценивают его примерно на том же уровне, что и в ходе 1-2-й волны опроса об Украине – т.е. около 83% – 87% отказов и 5% прерванных интервью.
• Из-за общей напряжённой обстановки желание проходить опросы могло пропасть у очень многих россиян – в том числе у людей, поддерживающих действия российской армии.
• Как показывают аудиозаписи разговоров, немало людей действительно опасаются поллстеров – но боятся они не только российских властей (хотя чаще всё же их), но и провокаций со стороны украинских спецслужб.

Чаще других возрастных групп опасения по поводу участия в опросе выражали самые молодые респонденты 18-29 лет (27%). Эта же группа реже всего называет телевидение главным источником информации о ходе «военной операции» (22%, по данным 4-й волны). Можно предположить, что те, кто чаще сталкиваются в неподконтрольных властям медиа с информацией о наказаниях за «фейки», более склонны опасаться опросов – хотя наличие статистически значимой связи между этими переменными пока не подтверждено.

Главный вопрос, который всех сейчас интересует – какова поддержка «военной операции» среди россиян на самом деле? Формально с 1-й по 3-ю волну она возросла с 59% до 69% респондентов (в 4-й волне прямой вопрос не задавался). Какова реальная динамика, сказать куда сложнее. Однако можно с большой долей уверенности говорить о том, что она связана с информационным фоном в СМИ.

На период проведения 3-й волны исследования пришёлся ввод множества санкций против России. Динамика их восприятия россиянами многое говорит о роли медиа в формировании общественного мнения в стране. Во 2-й волне исследования (в 1-й волне вопрос не задавался) 45% респондентов заявили, что не ощущают влияния санкций. Неделю спустя, в канун громких уходов зарубежных компаний из России, таких было уже только 35%.

Однако к 4-й волне, когда поток негативной информации в медиа несколько сократился, 44% опрошенных вновь сообщили, что санкции на них не отразились.

Другой индикатор роли СМИ в формировании представлений о «военной операции» – то, какими словами респонденты её характеризуют. Во 2-й волне участников исследования просили описать действия российских военных на территории Украины. Большая часть ответов так или иначе воспроизводила официальный дискурс: «правильное дело», борьба с нацистами, спасение русских и украинцев, стремление беречь мирных жителей. В 3-й волне аналогичную роль играл вопрос о степени согласия с тем или иным утверждением. Утверждения, ассоциируемые с российским официальным дискурсом, получали более высокие оценки, а те, что ассоциировались с украинским – более низкие. При этом относительно нейтральные утверждения о том, кто больше страдает от санкций, элиты или простые граждане, получили примерно равную поддержку.

Ещё одно косвенное проявление влияния СМИ на мнения россиян можно обнаружить в московском уличном опросе. Респондентам предлагалось оценить, каких результатов России наиболее важно достичь по итогам «военной операции». Оказалось, что в пятерку наиболее популярных целей (средний балл 7,0 из 10 или выше) вошли только те требования к Украине, о которых говорили официальные лица и проправительственные СМИ – денацификация, отказ от вступления в НАТО, признание Крыма, ДНР и ЛНР, а также расследование информации о разработке ядерного и биологического оружия. Другие возможные цели, которые широко обсуждались на неофициальном уровне в 2014 и 2022 гг. (от признания русского языка вторым государственным до раздела Украины), нашли либо умеренную, либо весьма низкую поддержку. Это ещё раз показывает, какое значение имеет официальный дискурс для формирования настроений (или, по крайней мере, публичных высказываний) россиян.

Таким образом, рост поддержки «военной операции» с каждой неделей нужно оценивать с осторожностью. Общий информационный фон со всей его сложностью действительно подталкивал респондентов всё чаще выбирать вариант «определённо поддерживаю». Однако делать из этого вывод, что около 70% россиян безоговорочно одобряют все действия властей в отношении Украины, было бы явным преувеличением.

Проблематичность картины подавляющей поддержки косвенно подтверждают и ответы на вопрос из двух последних волн всероссийского исследования: стали бы респонденты возвращаться в прошлое и отменять «военную операцию», если бы могли? При такой постановке вопроса показатели поддержки падают до 55-57%, а доля желающих вернуться к статус-кво доходит до 27-28% – при 15-18% сомневающихся и отказавшихся отвечать. Это примерно соответствует показателям поддержки «военной операции» в 1-й волне. В ходе же уличного опроса в Москве сторонников продолжения «военной операции» и сторонников мирных переговоров набралось примерно поровну. Наконец, средняя оценка чувств, которые испытывают респонденты всероссийского опроса относительно «военной операции» (4-я волна), при всех искажениях составила 4,6 балла из 10. Всё это свидетельствует о сложном и даже противоречивом характере общественного мнения о ситуации вокруг Украины.

За четыре волны опросов сформировался достаточно чёткий социальный портрет тех россиян, кто выступают против «военной операции» – или, по крайней мере, скептически относятся к ней и её последствиям. Три группы, наиболее последовательных в этом отношении – это молодёжь 18-29 лет, наиболее бедные респонденты («не хватает денег даже на еду») и женщины. К ним примыкают (там, где соответствующие вопросы задавались) недовольные положением дел в стране, люди с высшим образованием и те, кто опасаются проходить опросы.

Наиболее явный антимилитаристский настрой проявляет самая молодая группа респондентов, 18-29 лет – именно она по большинству вопросов даёт ответы, наименее соответствующие дискурсу власти. С самого начала молодёжь была расколота по отношению к «военной операции»: её поддержка с 1-й по 3-ю волну выросла с 42% до 54% (просев до 40% в ходе 2-й), но так и осталась самой низкой среди всех возрастных групп. Молодые респонденты сильнее ощущают влияние санкций, хуже оценивают положение дел в стране, чаще опасаются проходить опросы. Они испытывают более отрицательные чувства по поводу «военной операции», чем другие возрастные группы, и чаще говорят, что отменили бы её, если бы могли.

Среди молодёжи также относительно велика доля тех, кто считает Россию инициатором конфликта – впрочем, и здесь преобладает точка зрения, что за кризис несут ответственность главным образом США и НАТО. Единственный вопрос, на который молодые смотрят позитивнее опрошенных среднего и пожилого возраста – это их личные финансовые перспективы: они чаще считают, что смогут в новых условиях увеличить доходы. Впрочем, это обусловлено скорее эффектом низкого старта (молодые люди только выходят на рынок труда), чем благоприятной оценкой текущей обстановки.
Судя по всему, такие отличия молодёжи вызваны в первую очередь особенностями медиапотребления. Если для других возрастных групп телевидение остаётся основным источником информации о происходящем на Украине, то среди опрошенных 18-29 лет его смотрят лишь около трети. В то же время в молодёжной среде крайне популярен Telegram, который пока остаётся относительно бесцензурной средой. В целом же Интернет-источники информации среди молодых респондентов явно доминируют, что влияет и на отношение к актуальным событиям.

Ещё одна скептичная группа – малообеспеченные респонденты, в первую очередь те, кто оценивают своё материальное положение как «не хватает денег даже на еду». Среди них лишь около половины говорят о поддержке «военной операции»; они чаще, чем респонденты с более высокими доходами, хотели бы её отменить. Также малоимущие опрошенные сильнее ощущают влияние санкций и заметно хуже оценивают свои финансовые перспективы в ближайшем будущем. Около 40% из них опасаются даже не снижения доходов, а потери работы. Судя по данным 4-й волны, эта группа также крайне недовольна положением дел в стране (72%), чаще опасается опросов и меньше доверяет своим источникам информации, чем более обеспеченные респонденты.
Судя по ответам, малоимущие респонденты в целом негативно оценивают политику российских властей, и «военная операция» стала для них лишь ещё одним её проявлением. Их также беспокоит экономическая ситуация в стране – по-видимому, они ощущают, что рост цен из-за санкций ударит в первую очередь по бедным слоям населения. Можно предположить, что если молодёжь толкает к неприятию «военной операции» информационный фон в онлайн-медиа, то малообеспеченные респонденты занимают такую позицию из-за своего уязвимого социально-экономического положения, которое теперь грозит ещё больше осложниться.

Гендерное разделение по отношению к текущим событиям менее выражено среди участников исследования, чем возрастное или классовое. Тем не менее заметно, что женщины настроены несколько более миролюбиво, чем мужчины. Так, в ходе 4-й волны опроса респондентки чаще заявляли, что отменили бы «военную операцию», если бы могли вернуться в прошлое. Они также испытывают заметно более негативные чувства по поводу «военной операции», чем мужчины (3,9 против 5,4 из 10), и чаще опасаются проходить опросы. По итогам же уличного опроса в Москве большинство женщин (53%) выступило за мирные переговоры (среди мужчин – 35%).

В целом отношение к «военной операции» и действиям российских властей начинает напоминать классические европейские электоральные расколы – точнее, то, как они выглядели до последних десятилетий. Более молодая (особенно студенческая) среда, малообеспеченные слои, женщины придерживаются более левых взглядов на различные вопросы. В то же время правые позиции обычно занимает более возрастная и обеспеченная часть общества, особенно мужчины. В этом смысле можно сказать, что «военная операция» создала в России некое подобие такого раскола, хотя и в очень ограниченных масштабах: поддерживают её всё же заметно больше людей, чем выступают против.

В отношении респондентов к санкциям и их последствиям отмечается любопытный парадокс. С одной стороны, опрошенные ощущают их последствия на себе, своих родных и друзьях, испытывают опасения по поводу своих финансовых перспектив. На протяжении первых трёх волн доля тех, кто ожидает сокращения своих доходов, оставалась на уровне около 40%. Влияние санкций в той или иной форме ощущали от половины до двух третей респондентов. В 3-й волне с утверждением «экономические санкции приведут к значительному снижению уровня жизни россиян» согласились 59% участников исследования. Таким образом, опрошенные весьма трезво оценивают экономические последствия «военной операции».

С другой стороны, респонденты довольно позитивно смотрят на перспективы российской экономики в целом – зачастую позитивнее, чем на «военную операцию» или успехи российских войск в ходе неё. Так, во 2-й волне опроса 59% участников выразили уверенность, что меры экономической поддержки, предпринимаемые властями, будут эффективны (тех, кто предрекал обратное, было в два раза меньше). Ещё более уверены в силе российской экономики респонденты уличного опроса в Москве: 71% из них уверены, что властям удастся справиться с ущербом от санкций, а 76% – что Россия сможет развиваться и при разрыве связей с Западом. Это особенно удивляет, учитывая более оппозиционные и пацифистские настроения в столице по сравнению со страной в целом.

Необычно это ещё и потому, что россияне обычно склонны оценивать собственное экономическое положение лучше, чем в стране в целом – это хорошо заметно, к примеру, по исследованиям ВЦИОМ. Четыре волны всероссийского опроса и один московский позволяют предположить, что обратной стороной этого является ощущение куда большей уязвимости личного и семейного благополучия в сравнении с государственным. Респонденты куда сильнее сомневаются в том, что смогут без последствий преодолеть экономические трудности, чем в том, что власти справятся с поддержкой экономики в целом. Возможно, меры экономической поддержки ассоциируются у опрошенных с помощью бизнесу, а не с адресной помощью гражданам – тем более, что таковая пока не анонсировалась (кроме льгот для работников IT-сектора и дополнительных выплат на детей).

Интересно и то, что в целом доверие правительству (а значит, косвенно, и его экономическому блоку) в последние годы было заметно ниже, чем президенту или армии. Тем удивительнее наблюдать, что в новых условиях респонденты больше уверены в мерах государства по поддержке экономики, чем в необходимости «военной операции», объявленной президентом и проводимой армией.

Главный вывод по итогам прошедшего месяца – поллстерам необходимо осваиваться в новых условиях. Прямые вопросы задавать всё сложнее, а ответы на них всё менее осмысленны и искренни. Нужно искать «ключи» к респондентам, находить способы говорить о происходящем так, чтобы не вызывать у них страха или отторжения. Тем не менее, четыре волны всероссийского исследования и уличный опрос в Москве показали, что даже в таких условиях можно получать интересные данные о том, как респонденты осмысляют происходящее.

В перспективе мы продолжим изучение общественного мнения по поводу «военной операции» и других актуальных тем. Оставайтесь с нами!